Еще раз про посмертные экспертизы сделкоспособности и защиту прав наследников

Двенадцать лет назад я вел интересное дело. Коротко упоминал о нем в 2010 году, но подробности публиковать тогда не хотел: опасался, что это может навредить моим клиентам. Сейчас все мыслимые процессуальные сроки уже вышли, думаю, что могу написать про эту историю. Имена действующих лиц изменил.
В 2010 г. за помощью обратились две сестры, две молодые женщины. Их отец, Александр, проживал в неприватизированной квартире. Сестры проживали отдельно, имели свои семьи. С Александром сожительствовала ровесница моих клиенток, вместе с которой Александр систематически злоупотреблял алкоголем.
Приведу строки из объяснений, поданных сестрами в отдел полиции. «Несмотря на вредную привычку отца, мы всегда поддерживали с ним добрые отношения, и были в курсе его дел. С осени 2010 года отец стал говорить, что хотел бы приватизировать квартиру и продать ее, чтобы купить жилье меньшей площади. На разницу в суммах отец планировал жить, так как он не работал и не имел источника дохода, и не хотел злоупотреблять нашей помощью. Мы посоветовали отцу обратиться в риелторскую фирму, чтобы ему помогли с оформлением документов. Отец обратился в ООО «***». Мы просили отца выяснить, какая сумма требуется для оплаты работы риелторов? Как выяснилось, риелторы принимают оплату после выполнения работ. Цена показалась адекватной. Мы знали, что отец в октябре 2010 г. заключил с ООО «***» договор оказания услуг. Вскоре, 05.12.2010 умерла сожительница нашего отца, которой было всего 33 года. Ее тело было доставлено в криминальный морг. Результаты вскрытия нам неизвестны. 14.12.2010 умер отец. Причину смерти отца нам сообщили – цирроз. Но у нас есть основания подозревать отравление. После смерти отца от риелторов ООО «***» стали поступать постоянные звонки с требованиями денег. Требуемые суммы постоянно росли. Риелторы сообщали, что отец якобы занял эти деньги, и мы должны их возвратить. Никаких документов о займе нам не предъявляли, а просто требовали деньги. Документы, которые отец передал риелторам, нам также не возвращали. Кроме того, как нам сообщили в ООО «***», отец якобы составил завещание на некую Оксану. Это человек совершенно посторонний, нам неизвестный».
В хронологическом порядке события развивались так:
21.10.2010 г. Александр подписал договор на риелторские услуги: приватизацию и последующий обмен квартиры на жилье меньшей площади;
22.10.2010 г. Александр подписал завещание на имя женщины, директора риелторской фирмы, с которой прежде никогда не был знаком, а также выдал доверенности на приватизацию своей квартиры;
05.12.2010 умерла сожительница Александра;
07.12.2010 г. риелтором по доверенности от имени Александра был подписан договор приватизации;
14.12.2010 г. Александр скончался. Смерть Александра наступила еще до оформления его прав в реестре.
Сестры попросили меня оспорить завещание, так как были уверены в том, что их отец не имел намерений оставить жилье руководителю риелторской компании. Сестры постоянно говорили о криминальном характере смертей, о странных емкостях со спиртосодержащими жидкостями, которые были найдены в квартире отца после его смерти.
Мы обратились в суд: потребовали признать завещание недействительным по правилам ст. 177 ГК РФ (недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими).
Когда процесс начался, я первым делом поинтересовался у ответчицы, каким образом она познакомилась с Александром? Трудно было поверить, что в круг общения алкоголика пенсионного возраста входила респектабельная дама, известный агент недвижимости. Директор риелторской фирмы выдвинула интересную версию: сообщила, что много лет назад с Александром их познакомил ее дядя. К сожалению, дать показания об этом дядя не мог, так как уже скончался. Логика Оксаны в целом была такова, что Александр обратился к «уже знакомому» агенту недвижимости.
В ходе судебного спора сторону риелтора, конечно, полностью поддерживала нотариус, привлеченная к делу в качестве третьего лица. Согласно выверенным показаниям нотариуса и всех работников риелторской фирмы Александр был «благообразным старичком», в агентство и в нотариальную контору приходил всегда «трезвым, опрятно одетым».
Очевидная для нас, истцов, проблема заключалась в том, что никто из наших свидетелей не видел Александра непосредственно в день составления завещания - 22.10.2010 г. На это обстоятельство постоянно напирали мои оппоненты, справедливо указывая, что доказательств опьянения именно в день подписания завещания нами не представлено. Более того, в дело была представлена видеозапись, на которой Александру именно в данный день, 22.10.2010 г., разъяснялись последствия составления подписываемых им документов. На вопросы о том, понятно ли ему содержание бумаг Александр отвечал хотя и односложно, но внятно, согласно кивал. Процесс обещал быть сложным.
Работая по делу, удалось опросить в суде соседей Александра. Ближайшая по лестничной клетке соседка пояснила, что последние годы Александр пил постоянно. Более того, она показала: «я видела, что он покупал спиртное, бутылки, но не видела, чтобы он покупал продукты… он только пил».
Работница «скорой помощи», которая устанавливала факт смерти подруги Александра, показала, что, по ее мнению, Александр так и не понял, что его собутыльница умерла - он просил оказать ей помощь, хотя факт смерти уже был констатирован.
Другие свидетели сообщили о том, что Александр давно не работал, так как его увольняли из-за пьянства и прогулов, что он постоянно был неопрятен, небрит, худ и выглядел болезненно.
Участкового, к сожалению, опросить не удалось.
В целом, показания свидетелей были прямо противоположны: риелторы и нотариус описывали здравомыслящего и опрятного человека, иные свидетели – горького пьяницу.
Суд назначил посмертную психоневрологическую экспертизу, поставил вопрос о том, понимал ли Александр значение своих действий на 22.10.2010 г.?
Проведенная экспертиза не дала результата. Эксперты не смогли ответить на поставленные вопросы, так как свидетельские показания не относились к юридически значимому периоду. К этому времени, правда, мне удалось получить иные доказательства, свидетельствующие о времени употребления алкоголя, в том числе административные протоколы за распитие спиртных напитков. Суд назначил повторную экспертизу. В результате исследования эксперты пришли к выводу, что умерший в октябре 2010 г. «страдал зависимостью от алкоголя второй-третьей стадии, токсической энцефалопатией с выраженными изменениями психики. Анамнез свидетельствовал о многолетнем злоупотреблении спиртными напитками с повышением толерантности, формированием болезненного влечения к алкоголю, с запоями, аффективными нарушениями, нарастанием интеллектуального снижения». Вопреки доводам ответчицы и нотариуса эксперты пришли к выводу, что во время подписания завещания 22.10.2010 г. Александр не был способен к адекватному волеизъявлению.
Наш иск суд полностью удовлетворил. Отдельно суд обратил внимание на то обстоятельство, что опрошенные риелторы (подчиненные Оксаны) поясняли, что сопровождали Александра к нотариусу для оформления документов. Суд отметил в решении, что никакой необходимости сопровождать взрослого и сделкоспособного человека для выдачи доверенности не имелось. Апелляционная инстанция оставила решение в силе.
Парадокс: несмотря на победу, мы оказались чуть ли не в еще более сложной ситуации, чем были в начале пути. Ведь умершим в один день были совершены две сделки: доверенность с правом приватизации (первая сделка) и завещание (вторая сделка). Мы оспаривали только одну из сделок, но понятно, что психическое состояние Александра было одинаковым в обеих сделках.
После завершения процесса риелторы передали мне предложение «договориться», иначе с их стороны последуют некие «недружественные действия». Как только я отказался от предложения, мэрия города подала иск об оспаривании доверенности и о включении квартиры в состав муниципального имущества.
Удалось пройти буквально по лезвию бритвы: от оспаривания доверенности нас спасли ранее данные показания самих же риелторов о том, что Александр приходил к ним, прежде всего, приватизировать квартиру, то есть такое намерение у него действительно было. Кроме того, Оксана, желая напакостить наследницам, явно «перегнула палку»: вопреки прежним своим показаниям теперь она указывала на «ведомость» и «несамостоятельность» Александра, на его постоянную алкоголизацию. Оценив, в том числе, внезапное изменение показаний свидетеля, суд отказал администрации в ее требованиях.
Сложилась очень любопытная ситуация. Согласно принятым по делу судебным актам, Александр с интервалом в 10 минут, как следует из реестра нотариальных действий, совершил две нотариальные сделки. В первой из них значение своих действий он понимал (когда выдавал риелторам доверенность на приватизацию), но уже во второй сделке Александр своими действиями руководить не мог (когда подписывал завещание на директора риелторской фирмы).
Надо сказать, что ни до, ни после мне не удавалось добиться такой избирательности: оспорить только одну сделку, не затронув другие, близкие по времени.
Сразу же после того, как второе судебное решение вступило в силу, неустановленные лица сожгли мой автомобиль. Тем не менее, от процессов осталось общее ощущение удовлетворенности: судебная система, врачи наркологи и психиатры сработали так, как должны. Всегда бы так.
Никаких уголовных дел после этой истории возбуждено не было: причины смертей Александра и его подруги мы так достоверно и не узнали. Когда удалось получить по судебным запросам результаты гистологии и заключения патологоанатомов, потребовались дополнительные исследования, на которые на тот момент у сестер просто не было денег.
Пара циничных деталей: вознаграждение риелторов за услуги по приватизации жилого помещения с моих доверительниц было взыскано через суд в 2012 году. Риелторская компания, как и нотариус, участвовавший в деле, успешно работают и по сей день.
После этого дела у меня и коллег было еще 26 судебных процессов, в которых мы сталкивались с судебными экспертизами сделкоспособности. Большая часть этих дел была связана с посмертными экспертизами и очень пригодился опыт, полученный в 2011 году. Часть решений по таким делам я публиковал.

P.S.
Было бы несправедливо промолчать о том, что подобного рода истории, к счастью, являются редким исключением и никакого отношения не имеют к нормальной работе риелторских фирм. Уверенно говорю об этом, так как сотрудничаю с рядом риелторских компаний из разных регионов России, неоднократно сам пользовался и пользуюсь услугами агентств недвижимости. Контраст между настоящими специалистами и «героями» этой истории, конечно, огромный

Еще статьи